Fedorov: Божественное откровение закончено, и должно начаться человеческое дело. "Евангелие - незаконченная книга; ее заканчивает сам человек." Fedorov
Я стариков не замечал. Даже отца-старика. А что? Я-то не старик.

Зачем они есть, старики эти? Что толку от них?

А был сильный, поберегись! А тут еле ноги передвигаешь, шатает, голова кружится... Георгий об этом не знал. Догапдывался. Но ведь это было не про него, здорового мужика. Видел внуков вокруг, вот приезжают на дачу, бегут, дедюля, дедуля...

Облысел он рано. Потолстел. Вобщем, такой типичный мужичек, серьезный. И выговор у него был бескульрный, хотя и с высшим образованием. Посмотришь, и не запомнишь. Сколько их таких. Как он на самый верх пробился?

О ком я? О Горбачеве? Римском папе? Или о своем отце?

Как похожи. Такой тип. За ним целое поколение. Тех, кто рос под "усатыми" -- Сталиным или Гитлером. Под отцами-людоедами.

Не говорите мне, что страной, кто-там управлял, я знаю, кто управлял. Я о дистаниции между папой, Папой Римским и "папой перестройки"... Что на него так нападают? Менять-то что-то надо было, и ежу понятно было. Ну и гласность эту туда же, а то сынок жалуйста, да и правда, ни о чем говорить нельзя! Вранье одно.

Antohins: Cast

Family members -- From Son to Father -- Георгий
Может быть никак по-другому и нельзя, а только рассказать. Что родился мальчик Егор, как он рос, как в город Москву попал, как в школе учился и на войну убежал, как ранели, как сестра Галя от смерти спасла, на себе из прифронтового госпиталя тащила в Москву, где ногу ампутировать хотели, а он дрался, операционные столы переворачивал... Так и надо писать, подробно, чтобы видно все было, но почему-то не могу. Такое чуство, что о главном так не написать.

Но что это -- "главное"?

"Хорошую жизнь прожил," это как заключение. Только конец Георгия Осиповича не идет из головы... Звонки начались почти сразу после того, как уехал Антон со своей семьей в августе. Уехали они обратно в Денвер, рассказывали, как дети на велосипеде в Ступино за молоком ездил... А тут звонки, что падает, кричит, что надо его "сдавать"...

Говорить с ним стало трудно по телефону. Как же так? А самовар, а яблоки? Видно он крепился, пока правнуки в гостях были. Он десять лет после смерти мамы крепился. Речной Вокзал + Антохины = гири он держал от страха, что за себя не постоит?

... началось это очень рано и никому Георгий об этом не говорил. Да и кому было сказать об этом страхе?

Был он упрямый. Думал, сам всего добьется. Сломался, когда понял, что честно не получится. Сын был уже поростком, так поздно он понял этот факт: честные проигрывают.

Как он мог руководить отделом? Было ему сорок лет и все было у него хорошо, вот только язва эта. Ну, уставал, много работал, но было что-то еще. Сомнения? Обида какая-то? Георгий черные мысли от себя гнал, не подпускал, да и откуда они приходили? Что сын волченком смотрит? А ведь всю душу в этого змееныша вложил! Так, что было ек так, георгий Осипович?

Может устал от вранья на партийных собраниях? Но ведь все это шелуха, так? Покупали на базаре ведро меда и варили в больших кастрюлях "медовку", вроде помогало, но от назначения директором завода отказался. Решили с Лидой из Москвы не уезжать. Хотя все это, конечно, половина ответа. Думать о своей жизни он боялся. Хотелось с Лидией Ивановной поговорить, но она эти разговоры себе запрещала. Так с кем? Получали каждый месяц новый том Всемирной Литературы. Откроешь новую книгу, может так это прочтешь? Книги хорошие, только все не про него. Дни проносились как вагоны в метро, а потом эта пустая дыра, тунель. А мысли были детские, несерьезные. Как о том, что мальчишкой хотел мир увидеть, дальние страны, а даже в Болгарии не был, хотя можно было бы по путевке. Словно жизнь кончилась и ничего другого как от Новокузнецкой до Белорусской больше не будет. И бегут они, тараканы, толкаются. А в Бога он не верит.

А во что верит? Куда это радость от жизни делась?