1924 : Lidia
1925 : Georgi
1949 : Anatoly
1955 : Olga
1970 : Anton
Related directories: Father-Russia, Russian-American Theatre Project, some "Russian" webpages on Chekhov or Russian-based plays (Chekhov or Gogol). Not many, for 25 years I live my American life.
Видно чувствовал, что отец умрет -- начал опять писать по-русски. Он умер, но пьесу закончить не могу. Или не хочу.
Пишу по-русски. Не могу отпустить то, что давно уже не моё. А может никогда и не было моим.
Зачем? Что спрашивать? Что я знаю? Это я только думал, что знаю, что хочу и что будет.
Хранить эти семейные альбомы не умею. Разве что здесь, в электронном пространстве. Они хранили, я только фотографии и привез.
Всех на карточках не знаю. Что помню, то подпишу.
Пиши на двух языках, чтобы внуки смогли читать. Это не просто сохранить русский из поколения в поколение, если не в России. На это нужно много сил положить. А сил мало. Выживание, а не жизнь. Жить -- это работа.
Всего, конечно, не сделаю -- письма отца, как их перепечатывать? Когда?
Все страницы сделал в одиночку -- и устал. И тут еще и по-русски. Да и кто читать будет? А нужно было бы другим посмотреть на мою жизнь, как пример...
Пример?
Да. Ничего особенного в моей жизни нет. Ничего другого и у любого живущего в Росии не будет. Будут они в Москве жить или в Нью-Иорке. Это можно было понять давно, если бы поверить в советские песни и пляски. Разрушен "тот" мир, до "основанья"...
Про "новый мир" что говорить, я в нем двадцать пять лет живу.
О том, что у детей впереди, страшно думать. Бездомные. Как все американцы.
А их дети?
Два внука в Денвере, но какой я дед?
Каким сыном я был -- что тут говорить?
Какие тут поколения?
Все что они от меня могут унаследовать -- учись одиночеству!
Детям врать не надо. Нельзя детям врать. Даже из лучших побуждений.
Себе врать нельзя. Это и есть самый страшный грех и преступление.
Мне по-русски врать легче.
... С русской интеллигенцией в силу исторического ее положения случилось вот какого рода несчастье: любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила любовь к истине. -- Николай Бердяев
Doestovsky asked or answered: If I have to choose between Truth of Christ, I take Christ. (The Possessed)
Must be some Russian Christ and Russian Truth!
Russian gravity is different. Russian eletricity is btter than any other electricity!
Who is Russian God? The best.
At least "better"!
Yours is not good enough, Mr. Dante!
Why?
Because he doesn't speak Russian!
"Да и сатана каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода. Тогда же вся Россия бросила работать..."
"Я видел Марсово Поле, на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых! Комедию проделали с полным легкомыслием и, оскорбив скромный прах никому не ведомых покойников высокопарным красноречием, из края в край изрыли и истоптали великолепную площадь, обезобразили ее буграми, натыкали на ней высоких голых шестов в длиннейших и узких черных тряпках и зачем-то огородили ее дощатыми заборами, на скорую руку сколоченными и мерзкими не менее шестов своей дикарской простотой."
I saw it fifty years ago, you could see it on May 9, 2005 -- Red Square, red flags of the now Russian army!
If they have to choose between Truth and Justice, between Truth and...
What's the point to talk about Truth?
If you have to choose between Truth and anything, you will get Lie.
«Нами человечество протрезвляется, мы его похмелье... Мы канонизировали человечество... канонизировали революцию... Нашим разочарованием, нашим страданием мы избавляем от скорбей следующие поколения...»
Нет, отрезвление еще далеко.
[ Bunin about Gertzen ]
When?
When Russia is no more.
"Evil Empire," said Reagan, not "evil people"? Why can't I say it?
When Russian are together they are evil... and this is why a single Russian man is so good.
Ну и скажи -- смерть русскому народу!
Пусть умрет, чтобы жил русский человек!
Нет никакого "американского" народа -- и ничего, живут.
Ах, этот Антохин переписывал "Мы, Русский Народ" -- дурак.
Двадцать пять живу без русского народа. И врать не надо.
Любить народ, значит ненавидить человека. Любовь к народу -- конец всему русскому.
A la Dostoevsky. If I have to choose between Russian people and Dostoevsky, I shoose Dostoevsky.
There is no Russian culture without Russian Man. With Antohins, no culture...
"Охраняющие суд над Ходорковским солдаты получили солнечный удар..." May 23, 2005. Bunin's notes again? If I have to choose between tears and laughter, what is your choice, man?
You do not need a notebook, read the news on the left...
В мирное время мы забываем, что мир кишит этими выродками, в мирное время они сидят по тюрьмам, по желтым домам. Но вот наступает время, когда «державный народ» восторжествовал. Двери тюрем и желтых домов раскрываются, архивы сыскных отделений жгутся — начинается вакханалия. Русская вакханалия превзошла все до нее бывшие — и весьма изумила и огорчила даже тех, кто много лет звал на Стенькин Утес,— послушать «то, что думал Степан». Странное изумление! Степан не мог думать о социальном, Степан был «прирожденный» — как раз из той злодейской породы, с которой, может быть, и в самом деле предстоит новая долголетняя борьба. [ Bunin ]
Это — из Соловьева, о Смутном времени. А вот из Костомарова, о Стеньке Разине:
“Народ пошел за Стенькой обманываемый, разжигаемый, многого не понимая толком... Были посулы, привады, а уж возле них всегда капкан... Поднялись все азиатцы, все язычество, зыряне, мордва, чуваши, черемисы, башкиры, которые бунтовались и резались, сами не зная за что... Шли “прелестные письма” Стеньки — “иду на бояр, приказных и всякую власть, учиню равенство...”. Дозволен был полный грабеж... Стенька, его присные, его воинство были пьяны от вина и крови... возненавидели законы, общество, религию, все, что стесняло личные побуждения... дышали местью и завистью... составились из беглых воров, лентяев... Всей этой сволочи и черни Стенька обещал во всем полную волю, а на деле забрал в кабалу, в полное рабство, малейшее ослушание наказывал смертью истязательной, всех величал братьями, а все падали ниц перед ним...”
If I have to choose between Hitler and Stalin...
If I have to choose...
If I...
If...
...
Русский Американец, Заметки из Аляски Третьего Тысячелетия
Эти "заметки" все другие дела отодвинули. Пишу. Я почти год ждал. Я и сейчас жду. Пишу -- и голос ищу. Поэтому и музыку оставил; трудно из одной жизни в другую переливаться. Свою, но бывшую.
Хочется о малом как о большой, но как эти детали выбрать? Что важно? Этот сиреневый вечер в Замоскворечьи, фонари уже горят, Май, наверное, пахнет летом, даже в городе -- и чувство, что живу, в первый раз, сильно, как любовь, неожиданно. Сколько мне лет было? И счастье и ужас, что я есть.
...
Зачем я "подписку" поставил? Ведь скорей всего никаких "рассылок" делать не буду, зачем людей морочу? Опять -- а вдруг? Чтобы посмотреть, будут ли подписываться? Читает ли кто-нибудь? Так?
Эфиопские страницы я тоже от злости сделал. Еще раньше русских. А что ей (жене) своей фамилии стесняться? И дети тоже будут стыдиться?
Задушили эти эфиопы царя небесного старика подушкой, много ли ему надо, и бросили в нужник, где он так и лежал, даже после победы маоистов на марксистами. И все молчат. Ну и что, ну император? Так ведь старый человек был уже...
Так и с Антохинами -- плохи, хороши, молчать нельзя.
Кричать хочется. Этим звездам, сиянию северному, как собака выть...
Так история и катится, молчком.
Разговоров и книг много, только видно не о том и не так, раз жизнь все никак не сложится. Видно что-то не говорят, не договаривают -- или просто врут.
Почему? Я понимаю почему -- страшно, стыдно. Мне здесь, на Аляске, и то страшно. От надежды отказываться -- что же останется?
А надежда была глупая. Как в этих сказках про "желания и веления". Хотелось-то чтобы было так, как нсть, только лучше. Оказалось -- по-другому все. Вот тут и разберись, лучше или хуже. История эта про Ивана-Дурака. Другое все вокруг, дурак! Так хотел?
Иван молчит. И что ему не жилось, как "раньше"? Чем "там" плохо было?
Всегда хотел спросить, в каком это "синем море" русский мужик выловил эту золотую рыбку? Придумал все это Пушкин, "для понятности". Не в реке же или пруду ее ловить, там чудеса не водятся.
Как не похож этот коммунизм на тот советский, плакатный. Мечтай теперь о будущем! Боже упаси!
Как было не знать, что в будущем Антохиных не будет? Нет в будущем отца и матери, даже меня нет в этом "прекрасном" будущем. Что тут было не понимать? Что не будет и России?
А может так и хотелось, чтобы ничего не было?
Американцы тоже завтрашним днем живут, но они привыкли прошлое не помнить, а как русскому? Вон у Федорова как -- будущее только для того, чтобы восстановить прошлое! Такого воскресения захотелось? Эх, Иваны, не знаете, что просите!
Молчат, перепугались. Какое ты страшное, Ваше Превосходительство Время.
Не доброе и не ласковое.
И в прошлом меня нет, и в будущем. Как не испугаться?
Рождество. Год 2006. А впереди?
Последняя глава в "Антохиных" была (должна была быть) обо мне. Вот из нее и получилась Книга Дурака.
Неужели правда, что я считаю себя дураком?
Это чувство, такое полное лет в четырнадцать, вернулось.
Что мне от того, что дураков много, что есть дурнее меня?
...
Логики в композиции страниц мало. Все на ходу. Откуда эта карточка в автобусе, не знаю? Где, когда, почему? И качество не важное, но отец смеется, и очень на то время похоже. Советское, в котором тогда все мы были на месте.
Очень он старался, отец. И жену выбрал старательную. Аккуратную, серьезную, спокойную. Вдвоем старались. Чтобы как у людей. Таких же работящих, простых. Чтобы дети на пианино играли, хорошо учились, росли здоровыми...
Бабка Малашка, она в самой середине этой истории Антохиных. Родилась где-то в девятнадцатом веке, год не помнит, а потому сколько ей было лет, когда умерла, тоже не известно. Где-то за девяносто. Это ведь почти век.
Я маму больше любил. А она меня еще больше. "Ты, Лида, его больше всех любишь," отец боялся сказать "больше меня". Она не отвечала, а он эту материнскую любовь уважал. Он тоже мать больше всех любил. Но это тогда, когда своей семьи не было.
